Десятка историй

В преддверии наступающих корпоративов.
В начале 2000-х годов в одной крупной, но провинциальной компании решили провести новогодний корпоратив. Начать прививать, так сказать, корпоративную культуру.
Организацию мероприятия возложили на начальника отдела кадров - инициативную и активную женщину. Которая, надо признать, расстаралась как следует. Был арендован один из лучших банкетных залов города, заказано весьма достойное меню, даже приглашения сотрудникам раздавались на специальных открытках!
Программа вечера также тщательно была проработана. Хороший тамада, выступления профессиональных артистов, конкурсы, танцы, дискотека - всё как мы уже привыкли. Отдельным пунктом был решен вопрос с обязательной фотосъемкой. У директора был очень крутой профессиональный фотоаппарат, купленный за границей и используемый для работы. Характеристики - просто космос для того времени, но и цена была соответствующая. Под этот фотоаппарат был завербован айтишник, которому вменили обязанности художественно запечатлеть исторические моменты первого корпоратива, при этом, по возможности, не угробить драгоценный гаджет.
Праздник удался, все повеселились на славу, даже не хотели расходиться.
Корпоратив был в пятницу, а в следующий понедельник айтишника прямо на проходной ловит начальник отдела кадров и ведет в свой кабинет. Там для неё и её подружаек айтишник устраивает эксклюзивный просмотр фотоматериала. Неудачные фото (красные глаза, разинутые рты и т.п.) безжалостно удаляются. Затем такой же просмотр устраивается для более широкого круга - бухгалтеров, экономистов, снабженцев и им подобных. Неудачные фото также удаляются. После женской цензуры папка "Корпоратив Новый Год 200х" скидыватся в общую сеть. Папка немедленно копируется каждым пользователем на свой компьютер, и для айтишников начинается форменный ад. Каждый из присутствовавших на корпоративе обращается к ним с одним вопросом: "Есть флешка фотки скинуть?"
Айтишники не выдерживают этой DDOS-атаки, записывают папку с фотками на несколько дисков, за которыми тут же выстраиваются очереди. В итоге, папка с фотографиями тиражируется сотней копий по числу присутствующих на корпоративе.
Тут наступает кульминация всей истории. По организации быстро распространяется новость: в папке с фотографиями в конце есть несколько файлов с непонятным расширением. Стандартная программа просмотра фотографий их не открывает и при листании просто игнорирует. Но если открыть специализированным графическим редактором, то они очень даже открываются. И на них запечатлена одна скромная девушка-бухгалтер в роденовском стиле, говоря по-простому - в чем мать родила. Безо всяких ныне модных раскоряк, но любому понятно, что данная эротическая сцена предшествует порнографической.
Фотоаппарат, как уже было сказано, был очень крутой, мог снимать в разных режимах и сохранять в разных форматах, что и проделало злую шутку с фотокорреспондентом. Тут вполне было бы уместно назвать его член-корреспондентом, но это другая история, можете поискать на анекдотру.
Надо сказать, что несмотря на не такую уж выдающуюся внешность и фугуру, мужчины организации заценили фотки с крайне положительными отзывами.
На айтишника посыпались веселые подколки в духе "а видео есть?" - заметьте, задолго до Тимура. Было даже разбирательство на уровне руководства, говорили, что тот айтишник дал фотоаппарат на выходные кому-то из коллег. В общем, такая пикантная история долго будоражила умы и фантазии и навсегда осталась в анналах компании.
А девочке не повезло. Когда она об этом узнала - то заперлась в архивной комнате, выплакалась и уволилась одним днем. Потом, говорят, уехала в Москву. Да, и на скромнуху бывает порнуха.

Однажды…
Проходя у магазина, я услышал окрик – братан, слышь братан! Почему я решил, что он относится именно ко мне понять не трудно, ведь попутно или навстречу мне никто не двигался. И в принципе все бы ничего, но братанов в этом городе, да и во всей области, у меня точно не было. Поэтому не среагировав на окрик я проследовал дальше. А вот в памяти кое-что всплыло. Наверно поэтому я никогда не пользуюсь этим словом, предпочитая «уважаемый».

А началось все давно. Тогда мне позарез нужна была какая ни будь крупа или комбикорм на корм скоту. Разговоры со знакомыми и коллегами направили меня в Удмуртию, небезызвестный, но совсем незнакомый мне город Сарапул. Где я по приезду на поезде установил некоторые связи с сотрудниками Сарапульского крупяного завода. Один мне и посоветовал искать нужный мне объем не у них, а непосредственно у производителя, некоего колхоза или сельхозпредприятия, сейчас уже и не помню. Узнав расписание автобусов, двигающихся в том направлении я сразу взял быка за рога. То бишь первым же утренним рейсом проследовал к месту. Автобус приходил рано, но совхоз или колхоз уже не спал. Невдалеке я увидел местного жителя ковыряющегося под капотом К-700, а так как это был трактор сельхоз назначения к нему-то я и решил обратится за консультациями. Подойдя ближе, я крикнул:
- Братан, слышь братан! – еще не зная какую глобальную ошибку я допускаю.
Он повернул ко мне испачканное мазутом лицо и произнес после секундного раздумья:
- Братан? Братишка! А как ты добрался? А я вот с этим кабыздохом вожусь никак не заводится, а ведь тебя надо ехать встречать. А ты сам! Братишка! – и он спланировал ко мне с двухметровой высоты размахивая полами одетой на голое тело телогрейки.
Я даже не успел ничего сообразить, так стремителен был его полет. И уже через секунду я был в жарких объятиях его мощной фигуры. Настолько мощной, что мое лицо уткнулось ему в грудь в районе соска пропахшего потом и солярой. При этом он меня дружески прижимал, да так что у меня потрескивали все составные организма. Нет-нет, я старался ему прояснить, что никакой я не братан, а здесь по делам, но кто бы меня слушал. Елозя моим лицом по своей груди, он обнимал и обнимал. Мне оставалось только укусить его за столь ненавистный сосок и только мысль о том сколько я после этого проживу, останавливала меня. Поэтому собрав все силы, я немного отстранился и прохрипел – да не брат я тебе!
- А кто? – немного ослабив объятия, произнес он.
- Кто-кто! Командировочный я! В колхоз к вам приехал!
Он отодвинул меня на полметра и внимательно посмотрел:
- А я смотрю что-то хилый какой-то! Значит не братан?! Командировочный? А может ты в рыло хошь? – и к моему лицу придвинулся кулак ничуть не меньше чем моя голова. В рыло очень не хотелось. Даже если бы мне удалось выжить в ближайшее время жизнь бы не была такой радужной. Поэтому я быстро сообразил:
- Может все же выпьем за знакомство? – и сразу все изменилось.
- А что есть что ли? – произнес он, нависнув надо мной уже не так грозно. Я показал ему портфель в котором на всякий случай было пара бутылок коньяка. – А что-же ты раньше молчал! – И дружески хлопнул меня по плечу или по спине. После чего я воочию понял, чего избежал.
Все выяснилось за рюмкой. К нему реально должен был приехать братан, двоюродный, которого он отродясь не видел, но телеграмму получил и должен был встретить в Сарапуле. После выпитого трактор чудесным образом завелся и мы на этом монстре гоняли по всей деревне, ища то директора, то агронома колхоза. Там оказывается все кумовья или еще хрен знает кто, но родственники. После его рекомендаций у меня чудесным образом все решилось. Я получил все реквизиты и письмо на завод, что могу получить из давальческого сырья крупу. В общем единственное, что смущало, а где же его братан. Хотя если он под стать своему брату, то переживал я больше за жителей Сарапула. Ведь его тоже могли окликнуть братаном.

История немного матершинная, но она стоит того. Рассказали свидетели этой беседы.
Научный сотрудник Олег в комнате общается по телефону с секретаршей шефа (Маргарита Ивановна) по служебному вопросу. В это время в комнату заходит другой сотрудник Виталий и просит Олега сделать за него какую-то работу. Олег, забыв, что у него на проводе секретарша, говорит Виталику в слух:
- Х.й тебе в ж.пу! Ой, Маргарита Ивановна, это я не Вам!
- Очень жаль, Олег!

Недавно смотрел по телевизору передачу о том, как много людей на земле живут в пещерах. Почему я так ею заинтересовался. Вероятно, потому, что она мне напомнила детство. Хотя дом у нас был и совсем не под землей и даже не в пещере, но желание пацана сделать что-то свое, повело меня именно по этому пути. На неиспользуемом куске огорода, который находился в углу от бани и пристроя я начал рыть. Планируя возвести там землянку, где с друзьями можно было организовать штаб или что-то типа того. Из пристроя на этот участок выходило окно и мое грандиозное строительство не осталось не замеченным. Батя, сначала посмотрел на него из помещения дома, а потом заинтересованный вышел наружу, обогнув баньку.
- Копаешь? – поинтересовался он.
Я, отирая рукавом со лба пот только утвердительно кивнул головой.
- А что копаешь? – не отставал он.
И я выложил все как на духу. И про штаб и про частную собственность.
- Хм… - сказал батя и ушел в дом.

Не успел я углубится еще на один штык лопаты по контуру землянки, как он появился вновь.
- Мы там, когда делали пристрой закладывали под ним погреб. Хороший, брусовой, где-то три на два и глубиной метра два. Но до ума не довели, так до сих пор старым под домом и пользуемся. А потом еще в пристрое пол застелили оргалитом, сейчас наверное уже и не найдем где люк планировали сделать. А тебе грех таким помещением не воспользоваться. Так, что если хочешь копай проход. – И опять ушел.

Как не крути, а предложение было разумно. Я сел на выкопанную землю, пораскинул мозгами и понял, что для стен в земляке бруса мне точно не дадут. А тут такой подарок. И начал копать с торца пристроя. Углубляясь под фундамент.
Долго ли коротко я это делал уже и не помню, но факт остается фактом, когда я уперся в брус стены погреба. Пока я рассуждал о дальнейших действиях в проход кряхтя пролез батя. Покрутив головой и подсвечивая себе фонариком, он произнес:
- Ну неплохо, неплохо. Только вот боковые стенки надо бы укрепить досками, а-то земля будет постоянно осыпать. На спуске надо бы сделать ступеньки, а над входом навес и гидроотвод чтобы дождем не заливало. А проход в брусе я тебе пропилю, только ты отметь размер под двери.

Это заняло еще где-то месяц или полтора. Ведь все по нескольку раз приходилось переделывать, то там кривовато, то здесь косовато, но ближе к осени все было готово. Даже электричество с батиной помощью провел.
Испытал ли я счастье? Однозначно, да. Не знаю как другие, но в двенадцать лет иметь собственные апартаменты престижно. И ничего, что нету окон, но зато есть самолично сколоченный стол и лавки. А еще ко мне в гости приходили друзья перекинуться в картишки, домино, а с некоторыми можно было и в шахматы сразиться. Но главное свобода действий. Не мать ни отец никогда на мой офис не претендовали и только лишь для исполнения общих дел или моих обязанностей могли громко постучать ногой по полу, то бишь по моему потолку и вызвать на аудиенцию.
Но самое главное, что я для себя тогда отметил, там всегда было тепло. Никаких тебе сквозняков, ни откуда не дует, а от лампочки в сто ватт греет как от печки или камина. А уж если друзей набивалось с десяток, то приходилось и двери немного приоткрывать для нормализации температуры в помещении. А в жару на улице там спасительная прохлада.

Так, что понять тех, кто целыми городами и поселками закапывается в горы или под землю, я пожалуй могу. Кто-то конечно скажет, что ленивые и часть жизни потратит на приобретение тепла или прохлады, а я считаю, что вкапывающиеся под землю наиболее разумны.

На строительном форуме в разделе "Из чего строить частный дом" получены 2 универсальных ответа:
- Из того, что доступно в вашей местности - из депрессии и тревожности чтоли?
- Говно есть везде, с палками могут быть проблемы

Надо было менять права. А до того что? Правильно, водительская комиссия. А до того принудительная диспансеризация. Это было нечто, но я горжусь собой, я не покалечила жертву болонской системы в белом халате, бодро заполнявшую мою карточку и делавшую идиотские назначения. Оно уже и так покалеченное, а мне главное – комиссию пройти, так уговаривала я себя в процессе нахождения в кабинете.

После комиссии (кстати, у меня зрение улучшилось за те 10 лет, что я не проходила комиссию эту) я на эмоциях поделилась впечатлениями с одной молодой парой. Врач, говорю, на меня даже и не посмотрел. Ребята засмеялись и рассказали историю, как они проходили с двумя дочками врачебную комиссию, одна дочка шла в сад, другая в школу. И вот сидит тот педиатр, карточки заполняет, анализы смотрит, а перед ним сидят две прелестные малышки, в платьишках и с огромными бантами. Старшую зовут Александра (важно). И в какой-то момент доктор, не поднимая головы, спрашивает: а у мальчика оба яичка опустились?

Они даже половую принадлежность не могут определить, подытожил отец девочек, а ты хочешь, чтоб они старушку рассматривали.

Вот ведь, как бывает.

Перелистывал я давеча страницы Кинопоиска, заинтересовался названием - посмотрел, и весь фильм меня не отпускало ощущение "дежа вю" - как будто сюжет был мне известен заранее. Потом постепенно вспомнилось - оно не сразу всплывает, особенно негативное.

Году в восемьдесят восьмом познакомился я с таким ушлым мужичком - представился он - Коля Наякшев. Лет на пятнадцать меня старше. Кто помнит эпоху - кооперативное движение, зарождение коммерческого рынка.

- У нас в Томске, говорит, фамилию Наякшевы уважают. (А может и не в Томске, а в Иркутске? Уже не вспомню).

Мужик был энергичный, оборотистый, нигде конкретно не работал, однако мог себе позволить обедать в ресторанах. Вертелся в околокоммерческих кругах, где-то что-то хапал, где-то зарабатывал - я всего не знаю. Он мало о себе рассказывал.

Будто бы отец у него - генеральской должности, начальник дистанции на железной дороге - полторы тысячи километров пути, десятки станций, сотни единиц подвижного состава, пара тысяч подчинённых - там кроме всего прочего, ещё и вертолёт по статусу полагается.

Семья сильная, по Сибирски основательная - а Коля - раздолбай. Работать не хочет, институт бросил, в армию пытались призвать, просто уехал - ну, что Родине служить он не хотел, на то были основания - но об этом позже, в своё время.

Мы с ним вместе провернули пару дел - мне всё равно тогда в аспирантуре особо было делать нечего - времени свободного достаточно. Помню, я поразился тогда, как легко можно заработать несколько тысяч рублей - а зарплата у меня на кафедре была сто шестьдесят.

Небольшое отступление. Бабушка оставила мне в наследство квартиру - где я и жил тогда. Хорошая квартира - со своим телефоном. Потом на подстанции произошёл сбой - и все телефонные номера перетасовались. Мой в том числе. Я выяснил, с каким номером мне теперь придётся существовать - а тут Коля говорит:

- Слушай, а давай коттеджный посёлок построим?

- Ну, давай.

Объявления в газету были даны на мой номер - Коля жильё снимал, просто комнату - в коммуналку рекламу не дашь. "Всем, кто хочет построить дом в экологически чистом уголке Ленинградской области, предоставляется уникальный шанс..."

Я принимал звонки и записывал желающих. Когда набралось человек пятьдесят, мы арендовали автобус, и поехали на место.

Красивущая ровная поляна размером в полтора футбольных поля, лес вокруг, солнышко на небе. Коля, распихивая по портфелю учредительные документы, и зачитывая из них выдержки, скатился на любимое - "экологически чистый уголок" - вдруг из лесу вышел лось, пофыркал на присутствующих, и пошёл по своим делам - общественность зааплодировала.

Коля собирал предоплату, заключал на бумаге договора, а я разыскивал надёжных строителей- подрядчиков с проектами индивидуальных домов. С дольщиками договаривался - не всем всё нравилось - кому-то хотелось побогаче, кто-то рассчитывал на ограниченный бюджет.

Чтобы согласовать с регионгазом и водоканалом будущее строительство, его надо было вписать в ситуационный кадастровый план - с привязкой по топографическим реперам - это такие вроде основания - точки отсчёта. Я нашёл знакомого геодезиста, мы с ним, вооружившись теодолитом, и схемой реперов, отправились на место.

Бл...дь.

Чуть не утонули. Красивая ровная поляна оказалась бывшим лесным озером - заросшим торфом болотом. Там не то, что строить - там ходить было нельзя - земля под ногами колыхалась.

А Колю я с тех пор больше не видел. Не знаю, сколько денег он слизнул с потенциальных заказчиков, но совесть щемит до сих пор - на телефонной станции вводы отремонтировали, мне вернули старый номер, и все звонки от обманутых "владельцев коттеджей" в экологически чистом месте, достались не мне, а владельцам того телефонного номера, которым я пользовался целых три недели. Денег с этой афёры я не видел ни копейки, думаю, Коля специально меня так подставил. Ну, Бог ему судья. Да и времени сколько прошло.

Единственный раз он выглядел искренним, разговорившись - нет, врать он конечно мастер, но в том случае - и глаза прыгали, и руки тряслись, и голос дрожал. Так не врут. Даже Станиславский сказал бы, по доброму улыбнувшись - "Верю".

Итак. Середина шестидесятых. Сибирский большой город. Коле лет четырнадцать. Утром в воскресенье он просто вышел на улицу по своим делам - глядь, что за движение? Какая- то непонятная колонна людей, двигаются так целенаправленно - ну любопытно же, что происходит?

Подошёл поближе, а тут откуда не возьмись, солдаты внутренних войск вперемешку с милицией, дорогу с обеих сторон перегородили "воронками" - автозак называется, народ пробует разбежаться, да не тут то было - всех заталкивают в машины. Кто пробует сопротивляться - со всего маху прикладом, не церемонясь - и туда же. Стрельнули в воздух пару раз - для острастки.

Коля и оглянуться не успел, как оказался в компании задержанных.

- А что происходит- то?

- Ты кто? Мимо проходил? Ну с крещением тебя. Сейчас узнаешь, что такое Советская власть.

Это были похороны какого-то известного диссидента, что властями было воспринято как антисоветский несанкционированный митинг. Тогда с этим не церемонились. Коле уже после об этом рассказали- в камере.

Задержанных отвезли в монастырь под городом, в келью на четверых пинками затолкали человек сорок. Коля рассказывал так -

- На улице минус двадцать, у нас в камере жара за тридцать - отопления нет, это так надышали. Воздуха нет совсем, мужики стоят потные с красными рожами, полураздевшись- потеют. Под потолком окошко маленькое- разбили, по очереди поднимаем друг друга - свежего воздуха глотнуть. Потолки высокие. Стоим, как кильки в банке. Сесть нельзя - некуда. К утру призывы к справедливости и стуки в дверь прекратились - поняли, что ничего не добьёмся.

- Пить дали на второй день, кормить начали на четвёртый. Самая большая проблема в камере - не переполнить парашу - большой оцинкованный бак - а желающих пополнить содержимое было больше, чем объём бака. Переливалось, воняло. И так дышать нечем, а тут ещё это.

- Большинство в полуобморочном состоянии, морды багровые, глаза выпучены. За неделю двое умерли, один в шоке, еле дышит, один с ума сошёл - это вообще кошмар. Сидит в углу, возле бака и воет. Это даже вытьём назвать нельзя - что-то между звериным рычанием и визгом. Слушать такое постоянно было невозможно - поэтому его били. Били страшно - пока не заткнётся. Тот полежит скрючившись, придёт в себя, отдышится и снова выть начинает. Как завалится - на нём стоять приходилось тем кто поближе - другого места не было.

- Примерно дней через десять появилась-таки врач. Холёная тётка - она даже в камеру не входила. Нос платочком зажимает. Чем-то вроде указки приподняла веко у одного из умерших, потом у второго - мы подносили.

- Да, этих убирайте. В морг.

А третьего, что без сознания лежал - нет, говорит, дышит ещё, пусть здесь побудет.

Шло время. Народ постепенно рассеивался - человека забирали, и он не возвращался. Никто не знал, что там происходит, за дверью. Настала и Колина очередь. Допрос - ровно три минуты - имя, фамилия, дата и место рождения, адрес прописки. Всё. Обратно в камеру.

- Там время по другому течёт, Коля говорил. Я и сейчас не могу точно вспомнить, сколько я там отсидел. После допроса прошёл наверное месяц, когда меня вызвали, выдали справку, что я находился на профилактическом лечении в психдиспансере -

- Ну ты помни, дружок, ты у нас теперь на контроле. Слово лишнее кому скажешь, языком болтать - недолго и снова сюда вернуться. А с протоколом ты знаком уже, объяснять тебе ничего не надо.

По справке получалось - почти три месяца "лечили".

- Я тогда никому ничего не сказал, и родителям тоже - плохо помню, говорил, всё как в тумане. Мать плакала. Отец попробовал повыяснять, но видать и ему в КГБ внушение сделали - замолчал. Вот такая история.

А теперь немного мистики.

История эта, если верить Коле, произошла в середине шестидесятых. Поведал он мне её по пьянке в восемьдесят восьмом - срок давности вышел. А в девяностом был снят фильм - по очень похожему сюжету - название - "Уроки в конце весны".

Собственно, с этого фильма мне всё и вспомнилось. Может совпадение, а может ушлый Коля и сюжет этот ухитрился продать на киностудию? Он такой, с него станется...

А фильм неплохой, хоть там и ляпов достаточно - ну откуда у внутренних войск в СССР, в середине шестидесятых резиновые дубинки?

Однажды Георгий узрел инфу, что Шенген теперича будут выдавать только однократный.

В принципе, и до этого с Шенгеном была та ещё эквилибристика. Заплати за платный бот, заплати посреднику, заплати за услуги визового центра. У счастливцев цена получения визы была 13 500 рублей, у тех, кто познал все горести – 50 000 (сейчас, говорят, и 70к). Купи билет через Тбилиси, Стамбул или Баку за 60-80к, оплати заранее отель. В Греции (и ещё где-то) в отель спрашивают и звонят – заселился ли ты? Если нет – аннулируют визу.

Собственно, Еврокомиссия может раздавать только рекомендации, а не приказы. Куча стран уже не выдают никакие визы (как Прибалтика, Чехия, Польша, Дания, Бельгия), некоторые – как Венгрия, Греция и Словакия сугубо однократные, под срок поездки. ФРГ вообще выдала 1 200 мультивиз в год, это капля в море. Лучше всего с мультивизами прославились Франция, Италия и Испания. Но там тоже – куча требований, не меньше 600к рублей (!!!) на счету, выписки из пенсионного фонда (!) и прочие приятности. Собственно, Франция обещает и дальше выдавать мультивизы на полгода и год. Но тут такое дело – они хозяева своего слова, могут его и назад взять.

Георгий чего хочет сказать. Он не ездил в Европу в отпуск уже лет десять: с тех пор, как возил подрастающие поколения в Рим и Париж. И то, можно сказать, он это делал не для себя. С тех пор – исключительно по работе. Его вот волновало, дадут ли ему Шенген, чтобы сделать проект к 80-летию Победы. Тут да – а остальное было по барабану. Стало безумно дорого (цены на отели и ж/д-билеты поднялись в 2,5-3 раза), полететь лоукостером нынче стоит, как раньше на «Эйр Франс» и «Люфтганзе». Вечером в крупных городах лучше одному не ходить, мигрантов стало очень много – и это не преувеличение. На въезде в Германию из других стран (сам испытал дважды) проверка виз, некоторых пассажиров разворачивают назад – типа, езжайте туда, откуда выдана виза. У французов самые успешные визы, люди получали на полгода, год. Некоторые – на два года, сказочно повезло.

Логика? Она убойная. Содрогнутся все, что в Европу ездить не дают, и пойдут бороться с режимом. На практике же такое вызывает только озлобление. Режим и мечтать прежде не мог – его граждане не мотаются в Европу, и тратят уйму бабла дома: недаром так охуительно вырос внутренний туризм. Бедный режим этого хер знает сколько лет бесплодно добивался, и тут ему Европа на блюдечке всё преподнесла. Народ не едет в Европу, своими глазами ничего не видит, кормится сугубо инфой из телевизора, и спускает деньги на родимых курортах: то-то ему счастье. Причём, как я вижу, до умного ЕС даже не доходит, что они добились ровно обратного. Им кажется – вот, спустя почти четыре года, разрешат выдавать лишь однократные визы – и всё, посыплется Кремль, в прах обратится.

Ну, что ж. Раньше редакция Георгия крутила по такой схеме – Европа-бывший СССР, да и всё. За последние же годы Георгий посетил Руанду, Уганду, Бангладеш, Танзанию (включая Занзибар), Шри Ланку, Саудовскую Аравию, Монголию, Кению, через неделю поедет в Оман. Он побывал на чайных плантациях, в нацпарках с зебрами и жирафами, посмотрел пустыню Гоби, и вкусил лобстера за 10 баксов. И эдакое (вот откровенно) ему куда больше по душе, чем 125 раз кататься по заезженному маршруту. Да, в Европе ему (в силу специфики образования) очень нравится Рим. Но при таком раскладе, что тебе уже открытым текстом долбят – ты здесь нежелателен, спасибо: бабло у Георгия не лишнее, он лучше потратит его в других местах. Обивать же пороги, и умолять «милостивцы, пустите отдохнуть за мои же деньги» - простите, нет. Мир не состоит из одной Европы, есть уйма мест, куда очень интересно поехать.

Само собой, Георгий никого не отговаривает, путешествия - личное дело каждого. Я лишь про себя скажу, что хуева туча денег за получение снисходительного согласия приехать, и отвратное отношение – не, мне не надо.

Честнее было бы с самого начала запретить все туристические визы, и не мучиться.

Но они ж, бедненькие, очень денег от нас хотят.

(с) Zотов

Почему, имея смертельно больного наследника и четырех здоровых дочерей, царь не изменил порядок престолонаследия и не включил туда женщин? На самом деле, здоровыми царевен можно было назвать условно - хотя бы одна из четырех (а может и все) почти наверняка унаследовала ген гемофилии от матери, но тогда этого не знали.

Царь не мог изменить закон о престолонаследии даже если бы захотел. В России действовал один из самых жёстких династических законов Европы - Александровский акт 1797 года, который Павел I принял сразу после смерти своей матери Екатерины II. Павел всю жизнь считал её узурпатором: она пришла к власти через государственный переворот, свергнув собственного мужа Петра III, а потом лишила Павла его законных прав наследника. Когда он наконец стал императором, он отыграл эту обиду в самом радикальном виде - навсегда запретил женщинам наследовать российский трон.

Чтобы изменить этот закон, требовалось согласие Сената, Синода, Государственного совета, а самое главное - согласия всей династии, всех взрослых Романовых мужского пола, которых в 1917 году было 17 человек. Все они были очень амбициозными и каждый Великий князь считал себя потенциальным императором. Принятие женщин в линию престолонаследия отодвинуло бы каждого из них лично, а также их сыновей, то есть они должны было голосовать против самих себя. Кроме юридических причин, были эмоциональные - Николай очень чтил своих предков и не мог пойти против их воли.

Михаил все же стал императором - на один день. 3 марта 1917 года Николай II отрекся от престола для себя и Алексея. Михаил неожиданно получил телеграмму: "Его Императорскому Величеству Михаилу Второму. События последних дней вынудили меня решиться бесповоротно на этот крайний шаг. Прости меня, если огорчил тебя и что не успел предупредить. Остаюсь навсегда верным и преданным братом. Горячо молю Бога помочь тебе и твоей Родине. Ники."

В тот же день к Михаилу для переговоров приехали члены Временного правительства Львов и Родзянко. Они убедили его, что "вся Россия в один голос требует перемены правительства", и если Михаил взойдет на престол, то народ не потерпит этого и сразу же начнется гражданская война. Желая избежать кровопролития, Михаил благородно отказался принимать верховную власть и передал ее в руки Временного правительства. Он сказал, что станет императором только если этого захочет народ.

Некоторые историки считают, что отречение Михаила имело намного более разрушительные последствия, чем отречение Николая II, ведь Михаил не передал корону преемнику, а просто отдал ее, то есть отказался от монархического принципа вообще. Система, державшаяся триста лет, рухнула в одну ночь. Фронт обвалился, ведь военные присягали царю, рухнул многовековой порядок, традиции, начался хаос и террор. Через три месяца Михаила расстреляли большевики; долгое время смерть его скрывали.

Наталью Шереметьевскую с сыном никто не знал в лицо, кроме того, у Натальи была уже другая фамилия - Брасова. Эту фамилию ей дал Михаил по названию своего имения Брасово - единственная форма признания, которую он мог ей предложить. Это спасло Наталью с сыном - после убийства Михаила они смогли бежать из России по поддельным документам. Каким-то адским маршрутом, через Сибирь, Владивосток, Шанхай, они добрались до Европы. В Европе оставшиеся в живых Романовы общались с маленьким Георгием Брасовым, но официально его не признали - он не получил ни титула, ни наследства. Наталья Шереметьевская умерла в 1952 году в Париже, а Георгий разбился в автокатастрофе в 1931 году, ему было всего 20 лет.

Из сети

Её зовут Тилли Смит. И она доказала, что один школьный урок может стать разницей между жизнью и смертью..

Утром 26 декабря 2004 года Тилли гуляла со своей семьёй по пляжу Май Кхао в Пхукете, Таиланд. Это был их первый совместный зарубежный отпуск — рождественский подарок.

Пляж был прекрасен. Погода — идеальной. Но что-то было не так.

Тилли заметила, что море ведёт себя необычно.

«Оно не было спокойным и не уходило и не возвращалось, — вспоминала она позже. — Оно просто приходило и приходило».

Вода стала пенистой, «как пена у пива», — говорила она. «Она будто шипела».

Любой другой 10-летний ребёнок просто удивился бы. Тилли точно знала, что это значит.

Всего за две недели до этого на уроке географии в школе Danes Hill в графстве Суррей их учитель Эндрю Кирни показал классу чёрно-белые кадры цунами 1946 года, разрушившего Гавайи. Он объяснил признаки надвигающегося цунами: необычное поведение океана, сильное отступление воды, пузырящуюся пену.

И именно эти признаки Тилли увидела перед собой.

Она начала кричать родителям: «Будет цунами!»

Ей не поверили. Никакой волны не было видно. Небо было ясным. Пляж — спокойным.

Но Тилли не сдавалась. Она становилась всё настойчивее и напуганнее.

«Я ухожу, — сказала она. — Я точно ухожу. Цунами будет».

Её отец, Колин, услышал тревогу в её голосе и решил довериться дочери.

По совпадению рядом оказался японец, говоривший по-английски. Он услышал слово «цунами» и вспомнил, что недавно в новостях говорили о землетрясении на Суматре. «Думаю, ваша дочь права», — сказал он.

Колин сообщил персоналу отеля. Пляж начали срочно эвакуировать.

Мама Тилли, Пенни, уходила одной из последних. Ей пришлось бежать — вода уже неслась за ней.

«Я бежала, — вспоминала она, — и думала, что сейчас умру».

Им удалось добраться до второго этажа отеля буквально за секунды до удара волны.

А потом пришло цунами.

Высотой около 9 метров.

Всё на пляже — лежаки, пальмы, обломки — было смыто в бассейн и дальше. «Даже если бы ты не утонул, — говорила позже Пенни, — тебя бы обязательно ударило чем-нибудь».

Цунами в Индийском океане в 2004 году унесло жизни более 230 000 человек в 14 странах. Целые пляжи Пхукета были уничтожены. Погибли тысячи людей.

Но на пляже Май Кхао не погиб ни один человек.

Потому что 10-летняя девочка внимательно слушала на уроке географии.

Тилли назвали «Ангелом пляжа». Она получила специальную награду Томаса Грея от Морского общества, была признана «Ребёнком года» французским журналом, выступала в ООН и встречалась с Биллом Клинтоном.

Её история сегодня изучается в школах по всему миру как пример того, почему образование в сфере безопасности жизненно важно.

Её отец Колин до сих пор думает о том, что могло бы случиться. «Если бы она нам не сказала, мы бы просто продолжили прогулку, — говорит он. — Я уверен, мы бы погибли».

Сегодня Тилли 30 лет. Она живёт в Лондоне и работает в сфере аренды яхт.

И до сих пор она говорит, что всем обязана своему учителю географии Эндрю Кирни.

«Если бы не мистер Кирни, — сказала она в ООН, — я, скорее всего, была бы мертва. И моя семья тоже».

Две недели. Один урок. Сотни спасённых жизней.

Из сети